Лидия Яновская

"Мы не знаем нашего будущего"

"Передо мною 327 машинных страниц (около 22 глав). Если буду здоров, скоро переписка закончится. Останется самое важное - корректура (авторская), большая, сложная, внимательная, возможно, с перепиской некоторых страниц. "Что будет?" - ты спрашиваешь? Не знаю. Вероятно, ты уложишь его в бюро или в шкаф, где лежат убитые мои пьесы, и иногда будешь вспоминать о нем. Впрочем, мы не знаем нашего будущего". Из письма М.А.Булгакова к Е.С.Булгаковой. 15 июня 1938 г. "Ты знаешь, он очень любил слушать мои рассказы о детстве, о нашей семье". Из письма Е.С.Булгаковой к брату. 28 февраля 1961 г.

В моей комнате, на стене, фотография в прямоугольной раме. В часы бессонницы, в слабом свечении ночного неба она превращается в темное пятно с размытыми краями. Но и не вглядываясь, я вижу прелестное лицо девочки, которая кажется себе взрослой.

На девочке замысловатого покроя и, вероятно, очень нарядное закрытое шерстяное платье со светлой вставочкой, поднятые вверх волосы впервые уложены во взрослую прическу - "гнездом". Но неуловимое и даже на фотографии бесконечно меняющееся выражение лица... Темные глаза, таящие готовность загрустить, и губы, готовые вот-вот сложиться в улыбку...

Девочке 14 лет. Ее зовут Люся Нюренберг. Она живет в Риге, в 1907 году.

...В душную бензиновую гарь современной вокзальной площади в Риге волнами вплывают запахи свежести и влаги - от ближней Даугавы. В начале века реку звали Двиной. "Редкая птица долетит?.." Что ж, смотря какая птица. Если воробей, то, пожалуй, и не рискнет. Здесь, у города, это мощная, судоходная река. Из недальнего широкого устья, сливающегося с заловом, сюда заходят морские корабли. И облака над Ригой пахнут морем.

От угла вокзальной площади, параллельно реке, вдоль городского канала - бульвар. Названия улиц в Риге меняются часто, но это название, вероятно, надолго: бульвар Райниса. В начале века он назывался бульваром Наследника, и на нем было две гимназии - мужская и женская. Поближе к вокзальной площади - женская, Ломоносовская. Это была очень престижная гимназия, и девочка училась здесь.

Я неспешно иду по бульвару, отсюда, от конца его, от бывшей Ломоносовской гимназии, где девочек так хорошо учили немецкому и французскому, музыке и литературе. Слева городской канал, справа - добротные и старые здания; вероятно, они выглядят так же, как и в начале века. И вижу, вижу, вижу, как мне навстречу легкой походкой бесконечно идет, оставляя прозрачный след в вечности, очень хорошенькая девочка с улыбающимся ртом и таящими какую-то загадочную печаль глазами. На ней высокие шнурованные ботинки или зимние фетровые ботики, в руке зонтик - в Риге так часты дожди - или зимняя муфточка? А может быть, она не одна, а с сестрой, которая чуть старше и чуть выше ее? Тогда они смеются... А может быть, с ними брат, он чуть старше обеих сестер, и тогда безусловно они смеются открыто и звонко...

Мне хочется знать, откуда, какими садами и скверами идет девочка... Уже знаю ее запись, сделанную шестьдесят лет спустя, когда, незадолго до смерти, она приезжала в Ригу: "...на Феллинскую - детство; мимо театра, мимо нашего скверика, где мы играли каждый вечер..." Уже знаю по адресным книгам старой Риги, просмотренным мною в библиотеке (и все почему-то на немецком языке): N?renberg S.M. ... Нюренберг... Fellinerstrasse… Феллинская, д. 1, кв. 10. Но я никогда не бывала здесь...

"...И было садов в Городе так много, как ни в одном городе мира". Да, в Риге не было так много садов, как в воспетом Булгаковым городе. Но в этой части Риги, где жила девочка, садов невероятно много. Перекрещиваются бульвары, переходят в скверы и парки...

За бульваром Наследника следует парк, он называется парк Кронвалда, а в начале века - Стрелковый сад; теперь остается пересечь бывшую Елисаветинскую улицу... Феллинская, которую я ищу, переименована; не буду называть ее нового имени; это хорошее имя, но здесь оно случайно и, вероятно, недолговечно. Очень не хотелось бы, чтобы улицу в дальнейшем переименовали в улицу Елены Булгаковой или в улицу Маргариты. Пусть называется так, как называлась в начале века, когда прелестная девочка Люся Нюренберг ходила отсюда в школу.

Мой спутник видит лучше меня, он останавливается первый и, смеясь, удерживает меня за руку. "Вот он!" - "Что?" - "Дом № 1". - "Ты уверен?" - "Феллинская, № 1. И ничто другое".

На углу четко начертано: 1.

Нет, это действительно ничем другим быть не могло: фантастически прекрасный дом, совсем недавно празднично отремонтированный как будто специально к нашему приходу.

Он четырехэтажный - более высокая застройка в конце XIX века здесь была запрещена. Над угловым фасадом, конечно, купол. С флюгером. Ну, без флюгера в Риге никак. Но сколько лепнины, барельефов, скульптура... Какие-то ушастые и усатые лики над каждым окном первого этажа... Какие-то крылатые создания над окнами третьего... На стене, над входом и въездом (они лаконичны, прямоугольны, единственное, что здесь просто) - статуя, должно быть, Афины - в полный рост, кажется, с Парфеноном в руке. На угловом фасаде - клянусь! - голова дьявола. И на боковом фасаде, выступающем на Елисаветинскую, - тоже. И еще барельеф - высоко, над четвертым этажом - прекрасный лик женщины в лучах, издали он кажется мраморным. Неужели Маргарита?

Фантазии архитектору (потом узнала: Р.Цирквиц, дом построен в 1899 году, впрочем, дата на фасаде) не занимать: никакой симметрии, никаких повторов. На разных уровнях балконы - разные: нижние - прямоугольные, средние - полукруглые, лепные, верхние - с красивой решеткой. И окна разные! Ну, не все разные, а эдак сгруппированы по горизонталям и вертикалям. И абсолютно гармонично!

Интересно, за эту фантастическую красоту податкой инспектор и театральный рецензент Сергей Нюренберг, снимавший здесь квартиру, платил дороже? Или, из-за головы дьявола, дешевле?

К нам подходит очень юный молодой человек, гуляющий с собакой. Он живет по соседству, а здесь живет его друг, и он может открыть нам дверь подъезда. Внутри влияние готики: вестибюль узок, лестница экономно зажата стенами. Где находилась в начале века квартира № 10, неизвестно. Квартиры явно перенумерованы.

- В этом доме, - в благодарность говорю я, - жила девочка, ей было столько же лет, сколько вам сейчас. Из этого дома она ходила в школу. А потом стала Маргаритой.

- Подумать только, - говорит юноша-мальчик и с любопытством смотрит на дом, который видит всю свою жизнь каждый день. - А я и не знал до сегодняшнего дня.

- Мы тоже не знали до сегодняшнего дня, - непонятно говорим мы, я и мой спутник. И все ходим и ходим вокруг этого дома, на той же стороне и на противоположной, словно ожидая, что вот-вот зеркально блеснет, открываясь, дверь и выйдет, переступая стройными, аккуратно обутыми ножками, очень хорошенькая девочка и, не видя нас, принадлежащих другой эпохе, перейдет на углу широкую Елисаветинскую улицу, чтобы уйти в скверы и бульвары Риги.

Люся Нюренберг... Елена Булгакова... Маргарита...

Впервые опубликовано в газете "Советская молодежь", Рига, 13 августа 1991 года. Вошло в книгу: Лидия Яновская. Треугольник Воланда, Киев, 1992, с.169-172.